ПЕРМИНОВА (Апухтина)
КСЕНИЯ ВАСИЛЬЕВНА (Александровна)
1886-1959
Перминова Ксения Васильевна (Александровна) родилась в ноябре 1886 г. в семье инспектора Управления казённых железных дорог Перминова Василия Васильевича и Марии Васильевны, урожденной Приселковой.
Брак был несчастливым, Василий Васильевич, молодой инженер, разъезжал по стране, жена жила в Санкт-Петербурге...
Дети, Ксения и Сергей, рожденные в этом браке, не были родными для Перминова.
Прошения о разводе на высочайшее имя оставались без ответа. Единственный выход - уличение в прелюбодеянии, но в этом случае виновный лишался возможности вновь создать законную семью. Василий Васильевич взял вину на себя и в 1897 году брак был расторгнут. Мария Васильевна сразу вышла замуж за отца своих детей. Ксения и Сергей остались на фамилии Перминова, т.к. у него было потомственное дворянство, а у второго мужа Марии Васильевны личное.
С 2-х лет (с 1888 г.) Ксения воспитывалась у пока неизвестных нам людей.
Первый муж известный музыкант Андреев Василий Васильевич,
намного старше Ксении. Судьба этого брака неизвестна. Детей не было.
По известным датам, этот брак мог быть между 1904-1908.
В 1909 году вышла замуж за Апухтина Георгия Ростиславовича, брата известного военного историка, археолога, общественного и музейного деятеля Всеволода Ростиславовича Апухтина.
Апухтины проживали в родовом имении в селе Бельдино Болховского уезда Орловской губернии, которое было пожаловано семье
еще при Михаиле Фёдоровиче. В деревне жители помнят рассказы своих бабушек о Григории Ростиславовиче и его жене-певице. Рассказывают, как , если показывали по телевизору оперу, так кто-нибудь обязательно говорил: "Нет, наша барыня лучше пела!"
Ксения поменяла отчество Васильевна на Александровна после 1915 года. Возможно, это имя ее настоящего отца, но пока сведений о втором муже Марии Васильевны у нас нет.
После революции 1917 г. (возможно и раньше) семья распалась. Сын Георгий (1909 г.р.) остался с отцом.
После революции Георгий Ростиславович женился второй раз на Анне Козминичне, урожденной Ивановой, Георгий (дома его звали Ростя) называл вторую жену своего отца мамой.
Ксения была певицей и актрисой, пела в Частной оперы Зимина, позже преподавала вокал в Большом театре.
Увлекалась теософией, массонством, как и многие в те года представители богемы.
Ее подругу артистку Веру Николаевну Руну-Пшесецкую называли "духовной матерью" группы художников - рериховских последователей "Амаравелла".
Из воспоминаний художника Бориса Смирнова-Русецкого:
"В Трубниковском переулке у Руны мы стали традиционно собираться по пятницам в небольшой комнате коммунальной квартиры. Там всегда царил артистический беспорядок. Всюду театральные ткани, у стены - египетский жезл с коровьей головой Изиды... Она очень любила культуру Египта, у нее были скарабеи, египетские покрывала, дружила Руна с художницей, изучавшей "символы Таро" - зашифрованную мудрость древних.
Через Руну расширилось наше общение с кругом московской литературно-художественной интеллигенции. У близкой подруги Руны - Ксении Александровны Апухтиной, преподавательницы вокала - бывали в доме музыканты, художники, поэты, помню в их числе В. Пяста. Наши собственные встречи в тесном кружке у Руны не носили "богемного" налета. Прежде всего это были встречи художников.
... Для всей группы "Амаравелла" годы 1928-1930 были и активными, и трудными. У меня появился цикл "Знаки древности", еще несколько значительных работ. Но больших картин поневоле делалось мало, так как зимой был занят учебой, а летом увлекался этюдами на натуре. Зимой, по пятницам, регулярно собирались у Руны. Мы были лишены общения с широкой публикой, но замечания одного-двух духовно близких сотоварищей стоят тысячи обыкновенных зрителей. Руна иногда читала свои стихи. Читала хорошо - с жестикуляцией, с музыкальной выразительностью. В наших отношениях были и юмор, и шутки.
Совместно работали над большим панно для певицы К. А. Апухтиной, чью комнату нужно было разделить на две части. Я сделал эскиз на тему "Четыре стихии". Затем договорились, что каждую из "стихий" возьмет на себя один из четырех художников - Фатеев, Черноволенко, Руна и я. Ксения Александровна жила летом 1929 года в Малых Вяземах, для работы нам был отведен просторный сарай, а расположились мы в небольшой баньке вблизи от воды. Недели три хорошо и весело жили "на природе", за это время сделали панно, а главное, сблизились еще больше, чем прежде. Руна была центром, она обладала сердечной теплотой, мудростью, умением сказать человеку нужное слово."
Из публикации А.Л. Никитина, Москва, 2005 г.
"Изотерическое массонство в Советской России" (документы 1923-1943 г.г.)
С Зубакиным художники «Амаравеллы» могли видеться на «салонах» Апухтиной или на «Никитинских субботниках» в семье Никитиных, можно быть уверенным в обоснованности подобного предположения. Не исключена возможность знакомства Руны
с Зубакиным ещё в Петербурге. Оно могло состояться в Петербургском философско-религиозном обществе, членом которого Зубакин стал в 1914 году по приглашению Д. Мережковского и З. Гиппиус [2], а Руна как раз в эти годы постоянно жила в Петербурге и выступала в известных петербургских театрах.
С Апухтиной Вера Николаевна могла познакомиться в Москве в конце 10-х–начале 20-х годов, когда она проживала там уже постоянно, а возможно, и ещё раньше, когда бывала в Москве наездами, в командировках, связанных с театральной деятельностью. Будучи знакома с Немировичем-Данченко и Станиславским по театру Незлобина, Вера Николаевна могла бывать в Оперной студии Станиславского (МХТ в те годы был тесно связан с коллективом Большого театра через Оперную студию) и таким образом познакомиться с артистами Большого театра. Руна же познакомила Ксению с Зубакиным, который стал гражданским мужем Ксении.
В феврале 1930 года на квартире Апухтиной были арестованы вместе с хозяйкой присутствовавшие на её дне рождения гости, включая Веру Николаевну Пшесецкую, Александра Павловича Баранова (Сардана), художника Коноплёва и других. Все они проходили по одному делу как участники масонской Ложи. Сардан вскоре был отпущен, и причина этого неизвестна, остальные
из названных сосланы в «Северный край», в Архангельск, где в это время уже находился в ссылке Борис Михайлович Зубакин, арестованный ещё в августе 1929 года и осуждённый по «знаменитой» статье 58/10.
Ранее предполагали, что Вера Николаевна и Александр Павлович Сардан были арестованы случайно, оказавшись вместе
с другими гостями у Ксении Александровны. В свете этих новых данных напрашивается мысль, а не была ли Вера Николаевна членом масонского Ордена «последнего русского розенкрейцера» Бориса Михайловича Зубакина?
Из воспоминаний художника Бориса Смирнова-Русецкого:
"В феврале 1930 года отмечался день рождения Ксении Александровны Апухтиной. Обычно по такому поводу собиралось
человек тридцать-сорок, заполнявших две комнаты - хозяйки и ее соседки. Накануне я заболел. Фатеев на торжество не пошел, как и Черноволенко, а Шиголев Ксению Александровну не знал. Из нашей группы там оказались Руна и Сардан.
Посреди вечера в дверь постучали, вошли люди и арестовали всех присутствующих. Кое-кого потом выпустили, в их числе
и Сардана. Но Руна и Апухтина были осуждены каждая на три года.
... В дальнейшем Руна покинула Архангельск и вместе с Ксенией Александровной Апухтиной переселилась в Казань."
Из интервью оперной певицы Муниры Булатовой (В 1934-1936 гг. училась в Казанском музыкальном училище
(класс К.А.Апухтиной):
"А открыли мне этот мир Ксения Александровна Апухтина - педагог по вокалу и родственница русского поэта Апухтина,
и Нина Владимировна Бахрушина (1891-1974), пианистка и племянница известного театрального деятеля Алексея Александровича Бахрушина* (его имя сейчас носит музей театра** в Москве). Это были интеллигентнейшие женщины! И такие заботливые... Когда через год мне представилась возможность стать студенткой Татарской оперной студии при Московской консерватории, я долго колебалась - ведь мой отъезд лишил бы нашу семью средств к существованию, поскольку я по-прежнему работала на химкомбинате. Но Ксения Александровна убедила меня и мою маму, что в Москву ехать необходимо."
____________________
* АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ БАХРУШИН
** Государственный Театральный музей имени А. А. Бахрушина
После войны Ксения Александровна жила в Москве в одной квартире
с Ниной Владимировной Бахрушиной. Преподавала вокал
в Гнесинке и Большом театре.
Музыкальное училище имени Гнесиных
ВОКАЛЬНЫЙ ОТДЕЛ
Послевоенный период в жизни отдела отмечен новым подъемом
в подготовке певческих кадров. Этому способствовал приход
новых педагогов и создание новых программ и методических
рекомендаций. Открылось вечернее отделение.
До 1949 года вокальным отделом руководила Н.А. Вербова, которая
много сделала для развития отдела. В этот период работают такие
крупные мастера вокального искусства, как В.В. Люце, М.А. Алексина,
К.А. Апухтина, Г.А. Аден, Е.В. Иванов, Е.Д. Панчехин, К.А. Малькова,
В.П. Захаров, концертмейстеры И.И. Звигунова, Т.Н. Соловьева,
Л.С. Дробинская, А.М. Гинзбург, Б.С. Виленкина и другие.
Рассказывает Лидия Николаевна Морозова, внучка Георгия Ростиславовича Апухтина (муж Ксении Александровны):
"В книге Е.С.Федоровой о балерине Одаровской Е.М. упоминается Ксения Александровна Апухтина. Но в 1967 г. Ксении уже не было, и та женщина, что в эти годы помогала Одаровской на уроках и по хозяйству, а также проживала с ней, не наша Ксения.
Я была в музее при академии им. Гнесиных и разговаривала с его директором Троппом В.В.. Он сказал, что заметил эту ошибку, когда читал книгу, и что речь идет о Ксении Александровне Айен, которая и была балериной. Автору книги было в те годы всего 5 лет, и детская память все перепутала."
Дочь В.В. Перминова и Екатерины Максимовны - Людмила Васильевна была дружна с Ксенией, они переписывались
и встречались до самой смерти Ксении в 1959 году.
Похоронена Ксения Александровна на Ваганьковском кладбище в Москве.
